Куда улетают драконы  - Мария Бородина

Скользнула ладонью по его груди, спустившись на живот. Следом за пальцами покатились фиолетовые искры. Я рисовала на его коже узоры, вытягивая зелёные нити, глотала горячий пепел, обжигая язык… Дрожала и трепетала, выгибаясь ему навстречу. Без стыда и страха, без сожалений.

– Я люблю тебя, – прошептал Эриман, стискивая под блузой грудь. – Я так тебя люблю. Безумно. Навечно, – прислонив меня дереву, навалился и выдавил из меня хриплый вздох.

Тепло и жар катились по венам, распаляя мою страсть. Мой голод по нему. Мою жажду. Мне нужны были эти прикосновения, минуты, подаренные судьбой, потому что я не представляла, как отпускать его сейчас. Как идти в свою комнату и спать в холодной постели? Как ждать рассвета в надежде, что новый день принесет хоть капельку счастья? Как?

– Не уходи, Эри, – шептала я, собирая искры с его кожи. – Не уходи, прошу…

Дрожащими пальцами расстегнула ремень и стянула с него брюки. И закусила до крови губы, когда стало горячо и тесно. В эту ночь всё было иначе. Я позволяла ему быть страстным и неистовым и отвечала тем же. Тянула из него силы, делая его мощнее, царапала его спину, кусала горячие губы. И уже не боялась, что нас найдут или услышат. Я с удовольствием умерла бы в его объятиях сейчас. Эти мгновения обжигающей страсти того стоили.

– Я люблю тебя, – простонала ему в ухо. – Ты мой единственный, Эри…

Он зарычал. Так громко, что птицы в ветвях всполошились. Нашла его губы и сдерживала его и свой крик. Но как же хотелось отпустить себя. Остатки рассудка таяли с каждым движением, с каждым прикосновением. Со вздохом и жаром, что расплывался от живота к сердцу.

Мы долго лежали на смятых нашей любовью листьях, кутаясь в мой плащ. Эриман гладил меня по плечу и горячо дышал мне в волосы.

– Я ревную тебя, малыш. Ревную к прошлому, которое стёрто годами. К тем, кто был до меня, к тем, кто прикасался к тебе… кто целовал и дышал тебе в губы. Я ревную к настоящему. Ко взглядам и неловким прикосновениям твоих друзей и ухажёров. Ревную к будущему. К тому, где меня может не быть рядом, – он замолчал. Долго смотрел мне в глаза, а затем засмеялся: – Я даже к себе ревную! Так сильно, так неправильно, что мне кажется это когда-нибудь разорвёт меня изнутри.

– А я так же сильно ревную тебя, – я навалилась на Эри и взъерошила ладонью его волосы. – К твоему прошлому. К тем, что были задолго до меня, и к той, кому выпала честь оказаться первой. К Амрес, что живёт с тобой бок о бок. К этой клюшке белокурой, что на тебя набросилась на празднике. И даже к той девушке, – выдохнула, вспомнив прошлое, о котором давала знать лишь метка, – с которой ты танцевал в тот день, в Академии… За час до того, как Нэл… Мирелла рассказала о своих догадках, и мы ей поверили.

– Да я же танцевал и думал, как внимание твое привлечь! – рассмеялся Эри. Прости, что в этой жизни не дождался тебя. Считай, что я отплатил тебе за прошлую. Ведь я тоже был не первый, тогда… – он погладил мою щеку. В хрустальных глазах переливались искорки.

Я пригладила его кудри и пересчитала пальцами ресницы. Совсем как тогда, много-много лет назад, когда мы принадлежали друг другу в амбаре Академии. А пусть и не ведает, что никого, кроме него, не знала и не помню! Пусть это моей тайной останется.

И дальше так и будет. Не нужен мне никто больше.

– Мандрагора – это Леан, – проговорила я в никуда. – Я видела его клеймо.

Эриман сначала шикнул, потом пробормотал:

– Не может быть…

– Может, – я нехотя кивнула. – Один из нас – предатель. Стал им, поневоле. Его невеста была заточена с нами, и, думаю, Леана шантажировали. Не удивлюсь, если частью его задания было разлучить нас.

– Вряд ли твой отец знал о нас, – хмыкнул Эри, целуя в губы. – Я так соскучился, что не могу тебя отпустить. Ты не замёрзла? – прижал меня к своему плечу и завернул сильнее в плащ.

– Мне с тобой всегда тепло, – провела ладонью по его шее, стряхивая остатки пепла. – И даже горячо. Слишком, чтобы отпускать тебя. Но… придётся, как бы больно ни было. Если мы рванём за пленниками сейчас, мы не справимся.

– Я заберу тебя завтра. Чего бы мне это ни стоило. Приведу полгорода, но спасу всех, – он потянулся и укусил легонько моё плечо. – Как же не хочется вставать… Ли-и-ин, будь осторожна. Я всё равно спать не смогу, но прошу тебя… Вездесущие, сохраните! – он уткнулся носом в ключицу и тяжело выдохнул.

– Любимый мой, – прижала Эри к себе, пытаясь впитать его без остатка. Его запах, блеск серых глаз, гладкость кожи, огонь прикосновений. – Прошу тебя, постарайся отдохнуть. Твои силы пригодятся, очень. И не забудь взять Викса с собой: он хорошо умеет усыплять.

– Не сорвётся он, когда узнает, что Нимеридис в темнице?

– Сообщи ему об этом заранее и держи крепче. За пару-тройку часов остынет и всё взвесит. И решится. В этом я уверена.

– Тут бы самому сдержаться, – усмехнулся Эриман, заползая под плащ ладонью. Скользнул по талии вверх. – Сыграем свадьбу в конце месяца?

– А жёнам преподавателей можно учиться в Академии? – я усмехнулась и коснулась его губ лёгким поцелуем.

Он стиснул пальцы и коварно облизнулся.

– Конечно.

– Только я должна у мамы разрешение спросить, – выдохнула я.

– Я сам спрошу, – пальцы Эримана бродили по груди, а у меня всё меньше оставалось воздуха. Не думала, что буду так голодна… – Твоя мама гостит в особняке почти два месяца. Она знает, как ты важна для меня.

– Она, – я подскочила, – приехала?! И у тебя дома? И… обо всём знает? О нас? О том, что я тебя люблю? И ты ещё жив, Эриман?!

Эриман зарылся с головой под плащ и скользнул по разгоряченной коже языком.

– Как видишь. Не превратился в пепел ещё, – глухо ответил он, целуя и распаляя.

Неожиданно выбрался из-под ткани и, улыбаясь, потянулся к губам. Что творили его руки под блузой – не передать словами. Я просто перестала дышать.

Прошептал, обжигая горячим дыханием губы:

– С днем рождения, малыш…

– Спасибо, – выдохнула я со стоном. Он не забыл… С опозданием в целую треть сезона, но поздравил! – Ты всё помнишь. Надо же…

Волна острого удовольствия размазывала перед глазами звёзды. И с каждой секундой хотелось большего. Отбросив приличия, я обвила Эри ногами. Грубая ткань юбки скомкалась на животе. Целовала его губы, запоминая вкус; касалась, стараясь впечатать прикосновения в его кожу. Как метку – мою личную. Как клеймо драконьего клана – нашего будущего. Чтобы я осталась с ним навек. Чтобы не забывал…

Отец вёл себя спокойно и походил на сытого удава. И за завтраком, и после обеда. Выглядел так, будто ничего вокруг не видел. Словно я никуда не выходила ночью, не нервничала перед этим, обкусывая ногти до крови, не справлялась у Джонатана, во сколько отец обычно ложится спать. Его совершенно не волновало, о чём мы разговариваем с братом, и это-то и казалось странным.